Перейти к содержимому

Фотография

Россия — это особый случай


  • Авторизуйтесь для ответа в теме
В этой теме нет ответов

#1 Анатолий Белоусов

Анатолий Белоусов

    Основатель форума

  • Администрация
  • 27 340 сообщений
8 761
Очень хороший
  • Страна, Город:
    Россия, г. Ижевск
  • Пол:Мужчина

Отправлено 17 Июль 2006 - 18:46

Россия — это особый случай


У России есть реальная возможность стать одним из мировых финансовых центров, считает председатель правления Международного Московского банка Илкка САЛОНЕН. Этому способствуют, во-первых, мировая рыночная конъюнктура, а во-вторых, наметившийся кризис доктрины глобализации.

Международный Московский банк — восьмой по активам и крупнейший иностранный банк в России. Недавно в банке изменился состав акционеров: скандинавская финансовая группа Nordea продала принадлежавшие ей 23,42% акций ММБ итальянской банковской группе Unicredit, которая теперь контролирует 52,88% акций ММБ через свой дочерний немецкий Bayerische Hypo- und Vereinsbank (HVB). Председатель правления Международного Московского банка Илкка САЛОНЕН, сохранивший свой пост, согласился рассказать журналу «Эксперт» о причинах этой сделки и дальнейших планах ММБ, а также о своих оценках перспектив всей российской банковской системы.

— Соответствует ли действительности информация, что причиной выхода Nordea из ММБ стали разногласия по поводу стратегии развития банка?

— Не знаю, откуда у вас такая информация. Лично я на девяносто пять процентов уверен в том, что этот выход не является результатом несогласия Nordea со стратегией развития ММБ. Наоборот, все акционеры, включая Nordea, поддерживали и поддерживают нашу стратегию. Скорее всего, решение скандинавской банковской группы обусловлено изменением ее собственной стратегии в отношении России. Nordea хочет быть более самостоятельной и заметной. Ее уже не устраивает роль младшего партнера даже в самом лучшем, как я считаю, банке России. Тем не менее еще до принятия решения о выходе именно Nordea сделала Unicredit предложение о покупке ММБ, и по очень хорошей цене. Но, видимо, Unicredit настолько понравились наши стратегические планы, что они отказались от продажи. После этого итальянцы предложили своему партнеру по группе, немецкому банку HVB, купить пакет акций ММБ, принадлежащий Nordea.

— Тогда не могли бы вы пояснить, в чем заключается стратегия Международного Московского банка?

— С тех пор как я стал председателем правления, с 1 октября 1998 года, в банке подготовлено четыре стратегических программы развития. Последнюю из них мы сделали два года назад и сейчас работаем над новой пятилетней стратегией.

Все эти документы были логическим продолжением друг друга, поэтому я не думаю, что наша будущая стратегия очень сильно изменится. Может быть, больший акцент будет сделан на наращивание ритейла, хотя этим мы занимаемся уже в течение пяти лет. Сегодня около двадцати процентов своих доходов ММБ получает от розничного банковского бизнеса, но это пока не соответствует тому, к чему мы стремимся.

Кроме того, банк, видимо, получит более сильную поддержку в развитии такого направления деятельности, как управление активами клиентов, то есть в том, что по-английски называется asset management. Но это не меняет, как раньше любили говорить, «генеральную линию партии», которая заключается в том, что банк, который в прошлом был исключительно банком для крупных экспортеров, становится банком корпоративной клиентуры, а также компаний мелкого и среднего размера. Эта линия также связана с нашим приходом в регионы, где мы целенаправленно наращиваем свое присутствие. Мы придумали лозунг, который нам понравился: ММБ становится фокусированным универсальным банком. Конечно, сразу возникает вопрос: а в чем же фокус у универсального банка? Ответ на него кроется в географии нашего развития: мы не будем находиться во всех регионах России, а выберем двадцать-двадцать пять, где и обеспечим свое присутствие.

— Все крупные банки сегодня выбирают двадцать-двадцать пять регионов, где они хотят присутствовать, — это регионы, связанные с добычей и первичной переработкой сырья или регионы с экспортной инфраструктурой.

— Банкиры никогда не бывают особо оригинальными. Мы, естественно, смотрели на экономическую базу регионов. Но при этом мы не нацелены на нефть. Если вы посмотрите на нашу региональную сеть, то увидите, что в Тюмени нас нет, в Ханты-Мансийске тоже нет.

— А почему? Вы же работали с крупными экспортерами.

— Нельзя сказать, что этих регионов не было в наших планах. Мы видели, что менее сложно войти в другие регионы, поэтому расставили приоритеты так, что нефтяные регионы не попали в число первых. Входить в нефтяной регион только для того, чтобы обслуживать нефтяников, большого смысла нет. Используя современные технологии, их можно обслуживать и из Москвы. Мы развиваем свою региональную сеть шаг за шагом, выстраивая отношения с местными предприятиями и одновременно изучая возможности вхождения в розничный рынок. В соответствии с этой практикой планируем открыть представительство банка в одном из нефтяных регионов в 2007 году.

Если очень коротко суммировать нашу стратегию, то, во-первых, это сохранение позиций как финансового института, обслуживающего крупные российские предприятия. Во-вторых, увеличение круга клиентов из числа предприятий среднего и малого бизнеса за счет расширения сети в регионах. И в-третьих, активное развитие розничного бизнеса.

— Каким требованиям должно отвечать среднее российское предприятие, чтобы стать вашим клиентом, получать у вас кредиты?

— Главное — это совместное видение перспектив развития конкретного предприятия. Культура отношений с клиентом.

Мы всегда говорили и не устанем повторять, что прежде всего хотим строить отношения с клиентами. Конечно, банку выгодно приобрести интересный актив в виде кредита с рынка, если соотношение между ценой и риском хорошее. Но то, что мы действительно хотим делать, — построить отношения с клиентом, будь это предприятие или физическое лицо. Чтобы этот клиент хотел развивать отношения с банком, чтобы он не бегал за процентными пунктами, а видел преимущества долгосрочных отношений. Такова идеальная картина.

Быть близким клиенту — это не обещание дать кредит. Это обещание того, что мы готовы строить отношения. И если даже банк отказывает в чем-то, то клиент всегда понимает причины такого решения.

— Планируется ли смена названия ММБ? Некоторые эксперты считают, что использование бренда Unicredit усилило бы рыночные позиции банка в России. Потому что «Международный Московский» ассоциируется с советским банком.

— Это очень интересная тема. Как совковый банк нас не воспринимают, но есть некоторая размытость бренда, поскольку часто встречаются упоминания слов «московский» и «международный». Например, есть Московский народный банк, есть, наконец, Московская межбанковская валютная биржа и так далее.

Еще до того, как произошла сделка с Unicredit, внутри банка началась дискуссия о возможности изменения его названия. У нас есть свое видение этого вопроса, но пока я не хочу его оглашать. Сейчас идут внутренние дискуссии, и мы еще не получили четкого сигнала от основного акционера, насколько унифицированным будет название. Я не удивлюсь, если через некоторое время, может быть, лет через пять, эта унификация произойдет.

— За счет каких конкурентных преимуществ перед российскими банками вы собираетесь расширять бизнес в России?

— Среди таких преимуществ я бы назвал активность, процессы внутри банка, доступ к источникам фондирования, которые по стоимости не дороже, чем у конкурентов. Но, в конце концов, все зависит от наших сотрудников и культуры ведения бизнеса. Иначе говоря, наше главное конкурентное преимущество — упор на качество, упор на те отношения с клиентурой, которые нас отличают от других банков.

— А в целом считаете ли вы, что западные банки по сравнению с российскими более конкурентоспособны? Российская национальная банковская система вообще имеет какую-то долгосрочную перспективу?

— Я никогда не мог понять, почему местные коллеги настолько напуганы приходом иностранных банков. Последние весьма конкурентоспособны в секторе обслуживания крупных предприятий. Сегодня эти предприятия заинтересованы в доступе к международным рынкам капитала и в такой услуге, которую называют кэш-менеджментом. Для таких игроков ММБ и многие другие российские банки перестали быть интересным как источник финансирования. Но не надо забывать, что в России проживает более 140 миллионов человек, есть огромное количество мелких и средних предприятий. Часть из них будет обслуживаться в иностранных банках, таких как ММБ или Райффайзенбанк, но очевидно, что значительная часть предприятий и компаний останется на обслуживании в местных российских банках.

Посмотрите на то, что происходит в родной для меня Финляндии. Там есть один иностранный банк — шведский Свенска-Хандельсбанк, который старается играть по правилам, учитывающим финскую специфику. Другое крупное скандинавское банковское учреждение — Nordea. Есть союз корпоративных банков, который, особенно за пределами Хельсинки, имеет очень сильные позиции. Эти банки не самые дешевые, но люди ценят долгосрочные отношения с ними, поскольку их отцы, деды и прадеды обслуживались в этих банках. Таких клиентов очень сложно переманить.

В мире нарастают проявления национализма и желания административными методами защищать интересы своей нации. Скоро будут вводиться ограничения и на национальных финансовых рынках

Мне кажется, что у российских банков есть свои конкурентные преимущества. Например, у них нет тяжелого наследства в виде быстро стареющих информационных технологий, которые были внедрены много лет назад и уже очень долго используются.

— Считается, что высокий уровень развития информационных технологий — это как раз преимущество западных банков…

— Молодой российский банк, да и вообще любой банк, не имеющий долгой истории, может пользоваться новейшими технологическими разработками. Нынешние системы гораздо более гибкие, чем те, которые были созданы в семидесятых годах и на которых базируются системы, используемые во многих крупных западных банках. Так что, когда вы хотите сделать даже маленькие изменения в какой-то крупной банковской структуре, это стоит огромных денег.

— Это слабое преимущество, за счет него сильно на рынке не продвинешься.

— Маленькие банки и не должны сравнивать себя с Ситибанком. В игре, в которую играет Ситибанк, они не могут выиграть. Потому что для этого нужен акционер, который доверяет банку очень большие деньги в виде собственного капитала. Маленькие и средние банки должны найти свое логичное место на российском рынке и развиваться вместе с российской экономикой. Я убежден, что банки, которые хотят этого, могут найти такое место. В конце концов, достаточно большой сегмент банковского бизнеса сохранится в руках российских предпринимателей.

Большой стране свойственно во всем стремиться к большим показателям. Но мне кажется, что вполне достойно быть не самым крупным, но эффективным игроком и предоставлять высококачественные услуги. А что еще нужно нормальному банку?

— Из ваших рассуждений следует, что российская банковская система будет двухэтажной: крупный бизнес работает с глобальными банками, а множество небольших национальных банков обслуживают малый и средний бизнес и население.

— Наряду с глобальными появится и некоторое число банков региональных в международном смысле. Например, Nordea не глобальный, а очень сильный региональный банк в Северной Европе. В перечне таких региональных банков обязательно появятся и российские. Не знаю, будет это Сбербанк или Внешторгбанк, но за ними очень интересно наблюдать.

Посмотрите, что может произойти за достаточно короткое время. ММБ существует семнадцать лет. В числе его учредителей были пять западных банков, и ни один из них не существует сегодня в том виде, в каком был семнадцать лет назад. Вполне возможно, что в будущем произойдут слияния среди российских банков, которые входят в первую двадцатку или тридцатку. В результате могут появиться достаточно крупные коммерческие банки.

— Это интересная возможность. Потому что предыдущий вариант, который мы обсуждали, — когда национальным банкам остается только нижний сегмент — это слабая позиция для страны.

— Мне кажется, что все разговоры об угрозе суверенитету России в связи с приходом иностранных банков — это наследство девяностых годов, когда банки воспринимались как гораздо более влиятельные организации, чем они есть на самом деле.

— Скорее, это следствие осознания того, насколько Россия сегодня зависима от зарубежных финансовых институтов и связанных с этим рисков.

— На мой взгляд, сегодня Россия вообще не зависит от мировых финансовых институтов.

— На самом деле все крупнейшие российские компании привлекают кредиты за рубежом, производят эмиссию долговых бумаг на зарубежных рынках.

— Нет такого единого Запада, который смотрит на Россию, как хищный зверь. Точно в такой же ситуации, как российские компании, находится, например, финская компания Nokia. В этом случае тоже можно говорить, что Финляндия зависит от Запада.

— Но про Финляндию в американской и европейской прессе не пишут того, что пишут про Россию.

— Я не слежу внимательно за публикациями в западной прессе и поэтому враждебности к России не ощущаю.

Конечно, я понимаю, что Россия — особый случай. И то, что сейчас происходит некое огосударствление активов, это понятно и логично. Если у России есть необходимость создать хотя бы один глобальный банк, то я не вижу, как это можно сделать без участия государства. Точнее сказать, при участии государства шансы на успех, безусловно, будут гораздо выше. Но это опять-таки ничего не означает. Посмотрите, например, на Францию. До недавних пор все крупные банки там были в руках у государства, и кого это волновало?

— Но Францию никто и не считает великой финансовой державой.

— А Россия считается великой финансовой державой?

— Нет, и это, на наш взгляд, большая проблема, которую нужно срочно решать.

— Посмотрите на Лондон, посмотрите на Нью-Йорк. Вы увидите, что там в первую очередь играет роль не национальная база. Просто есть традиция, что финансисты встречаются в Лондоне, и это имеет мало отношения непосредственно к Англии. Быть в Лондоне и ощущать себя в Великобритании так же ошибочно, как быть в Москве и ощущать себя в России.

Если действовать совсем рационально, то сначала в Москве должен быть создан некий финансовый центр государств, входящих в СНГ, оставив за скобками все политические обстоятельства. И уже оттуда можно будет потом вести экспансию. Насильно превратить какой-то город в мировой финансовый центр — утопия. Помните, как покойный Собчак пытался сделать Санкт-Петербург финансовым центром? Я тоже думал, что он имеет шанс. Но ошибался.

У Москвы существуют некоторые предпосылки для того, чтобы стать финансовым центром. Но для этого нужна как минимум очень открытая система. Так устроен сегодняшний мир.

— Но открытая система, открытый рынок предполагает, что ценности получает тот, кто сегодня готов за них больше заплатить, у кого сегодня больше денег. В силу чисто исторических причин Россия по этим возможностям уступает Западу. Так что в условиях полностью открытой системы шансов на развитие у нас не будет.

— Я с этим не спорю. Но тогда остается один вариант — государство должно очень сильно субсидировать стоимость денег в финансовом центре. А это мне кажется очень неэффективным.

— Согласен. А как насчет создания «налоговой гавани» для банков наподобие Сингапура или Гонконга?

— Если смотреть именно на финансовую сторону, то Сингапур и Гонконг очень заметно теряют свои объемы. Гонконг — сильный центр только с точки зрения финансирования торговли. Но если взять выпуск облигаций, акций и так далее, то даже азиатские инвесторы скорее приедут в Лондон или Нью-Йорк.

Если вы делаете безналоговую систему и хотите туда привлечь поток денег из других стран, все равно нужна открытость. А если вы хотите, чтобы участвовали и российские банки, вам будет очень сложно следить за тем, чтобы они не злоупотребляли налоговыми льготами.

— Получается, что у России нет шансов стать одним из мировых финансовых центров просто в силу своей истории. Потому что за Западом стоят традиции, привычка и репутация.

— Необязательно. Не исключено, что сейчас всех нас ждет некий период протекционизма. Посмотрите на дискуссии вокруг ВТО. Складывается впечатление, что все больше людей приходит к выводу: глобализация — не очень правильная концепция. У меня появляется ощущение, что в мире нарастают некие проявления национализма и желания административными методами защищать интересы своей нации. То, что происходит в России, — часть более общей тенденции, и скоро «процесс пойдет», в том числе и в мире финансов, где будут вводиться некоторые ограничения на национальных рынках. Тогда это даст России хороший шанс стать одним из мировых финансовых центров. Так что если пытаться строить финансовый центр, то это надо начинать именно сейчас. В первую очередь надо отказаться от очень сильного административного регулирования. На этой основе создавать финансовый центр очень трудно.

— На ваш взгляд, политика российского Центробанка адекватна ситуации в нашей банковской системе? Не должен ли Банк России активнее заниматься развитием банковской системы, ее рефинансированием?

— Это не задача Центрального банка — поддерживать отдельно взятые банки. Задача заключается в том, чтобы создать условия, в которых банки могли бы развиваться. И одновременно через надзор следить, чтобы банки играли по правилам и не забывали о том, что деньги, которыми они играют, являются деньгами вкладчиков. Плюс к этому Банк России должен поддерживать внешнюю и внутреннюю стоимость валюты в адекватном русле. И наконец, обеспечивать стабильность финансовой системы. В тех условиях, в которых сегодня живет Россия, Центробанк действует вполне адекватно.

— А ваш банк много помощи получает от западных акционеров в виде фондирования?

— ММБ в виде фондирования получил не очень много, но мы должны быть благодарны своим акционерам за то, что они открыли нам дорогу к среднесрочным и долгосрочным источникам финансирования. Мы получили около двухсот миллионов долларов десятилетних денег, что весьма хорошо для российского банка. Например, мы знаем, что если у нас будет тридцать миллиардов рублей ипотеки, то мы можем обратиться к акционерам за финансированием. В этом плане у нас ситуация лучше, чем у российских коллег.

Хотя если смотреть, как развивается ситуация, то сейчас и российские банки могут получать такие деньги через секьюритизацию. А что касается ипотеки, то они могут сотрудничать с АИЖК.

Главную поддержку от акционеров мы получали тогда, когда показывали им, что у нас есть эффективные бизнес-проекты, и нам прибавляли капитал. По-моему, у Сбербанка и Внешторгбанка тоже не должно быть проблем для получения денег. Что касается рефинансирования для других российских банков, то сейчас ситуация стала гораздо лучше, чем была раньше.

Как мне представляется, более серьезной проблемой для банков сегодня является отчетность: ее можно было бы сделать гораздо более простой, если бы у Банка России было больше желания этим заниматься.

— ММБ был первым коммерческим банком с участием иностранного капитала, который начал работать в России. У него было уникальное конкурентное преимущество. Почему он эту позицию потерял?

— Сыграл свою роль ряд факторов. Один из них заключается в том, что ММБ был создан в Советском Союзе, когда нельзя было и мечтать о том, чтобы стать первым по размеру и важности банком. Хотя сразу после распада СССР можно было сказать, что ММБ стал первым по размеру банком в России. Тогда мы почувствовали некий интерес к себе со стороны властей.

— Интерес позитивный или негативный? Вас начали тормозить?

— Я ни разу не чувствовал, чтобы кто-то со стороны властей предпринимал шаги к замедлению нашего развития. Может быть, я не замечал каких-то нюансов, но никогда не чувствовал какой-либо несправедливости. Скорее, можно говорить о сигналах типа «ребята, мы за вами наблюдаем». Помимо этого была, например, дискуссия о том, не должна ли доля иностранных акционеров снизиться с шестидесяти до пятидесяти процентов.

Главное, о чем следовало бы упомянуть: все наши акционеры понесли большие потери от развала Советского Союза. В тот период их политика в отношении ММБ была простой: мы хотим, чтобы банк делал упор на качество. Однако акционеры не были готовы идти на увеличение капитала, чтобы обеспечить такие темпы развития, которые тогда позволяли экономические условия.

Потом появились хорошие частные российские банки, которые стали завоевывать свои доли рынка. Конкурентная среда изменилась очень сильно. Позиции ММБ в банковской системе потихонечку пошли вниз, и, по-моему, мы занимали даже пятнадцатое или шестнадцатое место по активам. Такая ситуация сложилась накануне кризиса 1998 года. После него мы опять пошли вверх, но в этот период стать первым банком России было уже невозможно. Я бы сказал, что момент был упущен в 1992—1993 годах, когда надо было развиваться очень быстро. Хотя я сильно сомневаюсь, что это получилось бы, даже если бы мы попытались.

Тем не менее жизнь продолжается. Сегодня перед ММБ поставлены весьма амбициозные задачи. В перспективе группа Unicredit намерена завоевать десять процентов банковского рынка России, и, конечно же, акционеры хотят видеть ММБ одним из лидеров среди частных коммерческих банков.


ДОСЬЕ

Международный Московский банк основан в Москве 19 октября 1989 года. Это был первый из российских (тогда советских) банков, в формировании капитала которого приняли участие иностранные банковские учреждения. В число учредителей ММБ вошли три отечественных банка (Внешэкономбанк — 20%, Сбербанк — 10%, Промстройбанк — 10%) и пять международных банков (Bayerische Vereinsbank AG, Creditanstalt-Bankverein, Banka Commerciale Italiana, Credit Lyonnais и Kansalis-Osaki-Pankki), каждому из которых принадлежало по 12%. В июне 1994 года Внешэкономбанк вышел из состава акционеров ММБ. Его акции были распределены равными долями между двумя новыми акционерами — Внешторгбанком и Евробанком (Франция). 1 октября 2001 года состоялось объединение ММБ и Банка Австрия Кредитанштальт (Россия), дочерней структуры Bank Austria. Международный Московский банк стал правопреемником Банка Австрия Кредитанштальт (Россия).

12 июня 2005 года спикер правления группы HVB Дитер Рампль и глава группы Unicredit Алессандро Профумо выступили с заявлением об объединении возглавляемых ими банковских групп. Итальянская банковская группа Unicredit представляет интересы свыше 28 млн клиентов по всей Европе. Более семи тысяч филиалов занимаются обслуживанием клиентов.

Объединение HVB и Unicredit стало основным этапом в процессе образования первого общеевропейского банка (The First Truly European Bank) с ярко выраженной ориентацией бизнеса на страны Центральной и Восточной Европы, частью которого теперь является и Международный Московский банк. 20 июня 2006 года Bayerische Hypo- und Vereinsbank AG заключил соглашение с Nordea Bank Finland Plc о приобретении дополнительного пакета из 26,44% голосующих акций ЗАО ММБ.

На 30 сентября 2005 года капитал банка составлял 447,844 млн долларов, а совокупная величина активов превысила 4,9 млрд долларов. Сегодня в ММБ обслуживается свыше 140 тыс. физических лиц и 8 тыс. корпоративных клиентов.


Эксперт
  • 0

Обучение ИНВЕСТИРОВАНИЮ и ТРЕЙДИНГУ - https://www.infoclub.info
Известнейшее мультимедийное ИЗДАТЕЛЬСТВО - http://www.info-dvd.ru

Авторский блог АНАТОЛИЯ БЕЛОУСОВА - http://www.cyberdengi.com


На правах рекламы




Количество пользователей, читающих эту тему: 1

0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей